Виктор Мережко - известный сценарист, ведущий популярной телепередачи "Мое кино", президент кинофестиваля стран СНГ и Балтии "Киношок". Удачлив во всех своих предприятиях, обладает предпринимательской хваткой. Из имеющихся его регалий назовем звания лауреата Госпремии СССР и заслуженного деятеля искусств России.
- Виктор Иванович, могло ли так случиться, что вы не стали бы тем, кем стали?
- Могло, но в кино я бы был обязательно. После окончания полиграфического института я работал в Ростове-на-Дону в издательстве "Молот". Однажды меня вызвали в обком КПСС и сказали, что если я вступлю в партию, то через два года могу стать директором этого издательства. Но вместо партии я поступил во ВГИК. Илья Вениаминович Вайсфельд, мастер курса, порекомендовал моих "Зареченских женихов" киностудии Мосфильм, где и был снят мой первый фильм. На третьем курсе по моему сценарию был снят фильм "Слепой дождь", который получил Гран-при в Монте-Карло.
- А вам не приходилось прибегать к т.н. "нетрудовым" доходам?
- Вы не поверите, но ни разу я не зарабатывал "левые" деньги - вне официальных источников. И это не случайно. Дело в том, что мой отец работал мастером молочного производства. В его руках была довольно "хлебная" должность: заведуя сепараторными пунктами молокозаводов, он мог завысить или занизить жирность молока. В итоге наша семья за 18 лет сменила 22 места жительства.
- Боялись доносов?
- Конечно. Любой стук в дверь или окно по ночам внушал страх - не пришли ли арестовывать отца? Один донос - и его загребли бы с радостью. И вот эта генетическая память мешала мне - и до перестройки, и после. Конечно, будь я сейчас директором "Молота", я бы был в полном порядке. Но душа бы роптала. И вообще я считаю состоявшимся мужчиной того, кто прежде всего состоялся в профессии. Тогда он счастлив и в семье, и в любви, и в друзьях.
- И в деньгах?
- Если честно, то я довольно долго страдал от безденежья. Особенно, когда появились дети. Я не мог купить Ванечке и Маше хорошие штанишки, платьице, шубку. Я их безумно любил и люблю. Но когда мне доводилось ездить за границу в командировку, обычно выделялось два с половиной доллара в сутки, и это было ужасно стыдно.
- За что?
- За то, что не можешь выпить чашку кофе со спокойной душой. Каждый цент приходилось экономить, чтобы привезти что-нибудь заграничное своим близким. Вот, например, в самолетах всем давали по баночке кока-колы. Я ее не выпивал, а привозил домой в качестве сувенира. А эти дурацкие собеседования в райкоме партии перед выездами! Помню, как перед поездкой в Америку меня инструктировали на Старой площади в ЦК КПСС, как я должен себя вести. Советовали не ездить в лифтах с черными. Везде ожидать и опасаться вербовки. Нет, кроме чувства ущербности, эти времена у меня ничего не оставили в памяти, хотя я был одним из самых преуспевающих кинодраматургов страны.
- Значит, новые времена были встречены вами с радостью?
- До перестройки у меня на книжке лежало около 150 тысяч честно заработанных рублей. Даже если брать курс доллара 1:2, это были хорошие деньги. Все они "сгорели". Помнится, накануне мне советовали купить на эти деньги валюту. Но из-за генетического страха, о котором я уже говорил, я боялся это делать. Не дай Бог, кто-то скажет, что видел, как Мережко менял у мясников рубли на доллары! Эти тысячи до сих пор лежат на книжке, превратившись в ничто. Как я могу относиться к государству, которое в один момент сделало меня нищим? Я стал банкротом. И ни извинений, ни компенсаций, ни даже "спасибо" - ни фига! В 55 лет я вынужден был начинать с нуля. И вот о чем я подумал. Казалось бы, государству выгодно иметь законопослушное население. Но оно почему-то делает все, чтобы законные права граждан нарушались. Помнится, я сдал в "Чару" 20 тысяч долларов. Конечно, они там "накрылись". Государство меня и здесь не защитило. Банк ведь владел не только денежными, но и другими видами накоплений и ценностей, которыми можно было расплатиться со своими вкладчиками. Государство должно было заставить эту вороватую структуру вернуть чужие деньги.
- Итак, вы пострадали от рыночной экономики дважды. Ну и какие выводы после этого сделали?
- Вывод такой: я никогда ни копейки не отнесу ни в один банк - ни в частный, ни в государственный. И детям накажу хранить деньги в чулке или банке.
- Стеклянной?
- Можно и в железной.
- А не кажется ли вам, что тут-то и кроется одна из причин, по которой нормальный бизнес, малый и средний, плохо развивается в стране?
- Я, конечно, не специалист в макроэкономике. Мне в жизни удавалось только одно: слагать жизненные сюжеты, где не было никакой политики, и получать за это деньги. Мои сюжеты пользовались успехом, поскольку это были человеческие истории, близкие и понятные людям. А вот нашему малому бизнесу, на мой взгляд, мешают три вещи. Первое - отсутствие доверия людей к государству. Принимаются дурацкие законы, которые в момент могут обанкротить человека, превратить плоды его труда в пыль. Отсюда главная задача - вернуть доверие народа к государству. Вторая причина - жуткое мздоимство чиновников. Чтобы открыть свое дело, людям приходится ходить по невероятному количеству инстанций, что-то доказывать, кого-то уговаривать, водить в баню, поить, приглашать куда-то. А когда дело отрыто, ты немедленно оказываешься под прицелом контрольных и правоохранительных органов. В любой момент они могут вломиться к тебе с автоматами, уложить на пол и так далее. Об этом почти каждый день сообщают по телевидению. И так обращаются с людьми, которые (благодаря своим особым качествам) только и могут поднять из руин страну!
- Кажется, в Китае государство взяло развитие предпринимательства под свою опеку.
- Малый и средний бизнес - в основе всего. С чего начали в Китае? С ширпотреба. А теперь мы видим, что небоскребы Шанхая не уступают американским. Видимо, там царствует диктатура закона, а не произвол чиновника, как у нас. Я знаю, что в том же Китае люди испокон веков умеют виртуозно собирать чай - по листочку, ни одного не пропуская. У нас такие народные традиции, в том числе в организации бизнеса, давно прервались. Это и есть третья причина того, почему наши реформы идут так скверно.
Вел беседу Владимир КРАСОВСКИЙ.